Пациент - Галина -

Такой расчет я раньше не делал. Тем интересней проверить, правильно ли я представляю механизм работы микстуры. Так, посмотрим…вес Снейпа я ввожу приблизительно…время с допуском: плюс-минус двадцать минут. Что же, получилось 127 миллилитров микстуры, если его пить, и 64 миллилитра, если использовать капельницу. Теперь можно отдать записи Инге. Я уверен, что все будет сделано правильно.

Я поздоровался с сидящим возле бокса охранником. И опять заметил, что он совсем не похож на аврора. С ним вполне можно поговорить о шансах нашей сборной по квиддитчу, поругать погоду, обсудить последние новости. Думаю, многие так и поступают. Располагает он к себе. Но мне нужно держаться от него подальше. И я прохожу в маленькую палату.

Свет разбудил моего пациента, как я и хотел. Заклятие не понадобилось. Силы к нему возвращаются. Пожалуй, можно диету уже и не такую строгую назначать.

Я снова отвлекся. Ему сейчас мои рассуждения о здоровье не нужны, но сработала привычка в первую очередь отмечать изменения в самочувствии… Пульс, зрачки, температура, тонус… Разговор подождет, сначала моя работа.

Как я и думал, состояние быстро улучшается. Виной его обморока было обезвоживание. А нервы — это добавочный фактор, но никак не основной. Вставать ему еще рано, но сидеть он сможет. Пожалуй, пора кормить…

Мои манипуляции вызвали недовольство Снейпа, но он промолчал. А я пошел за Ингой. Пока он не поест, разговаривать с ним не буду. И грозными взглядами меня не пронять.

Я демонстративно скрестил руки перед грудью и уставился на стену поверх головы сидящего Снейпа. Взгляд мой он все равно не поймает… Пока не поест…

Инга забрала поднос, и мы остались одни.

Я подошел к кровати и занял свой стул.

— Как вы себя чувствуете? — задал я свой дежурный вопрос.

— Хорошо, — Снейп не скрывал своего раздражения, — мы будем о здоровье говорить?

— Вы же в больнице находитесь, — я насмешливо посмотрел на своего профессора. — Не злитесь заранее. Думаю, что я вас еще разочарую. Я пытался разыскать профессора Люпина… Нашел его адрес через каминную сеть… Но на месте его нет. У соседей удалось узнать, что он их предупредил о своем предполагаемом отсутствии. Через пять дней он должен вернуться. А до тех пор… — я развел руками, — где и как его искать, не знаю.

— А Артур Уизли? — Снейп поторопил меня.

— К Уизли еще не обращался. И не кричите на меня, — я напрягся, приготовившись к отпору.

— Я и не кричу, — коротко ответил профессор.

Он сидел прямо, лишь слегка опираясь о спинку кровати. А мне пришлось продолжить свой рассказ, стычка, которую я ждал, не произошла.

— К Уизли я отправлюсь завтра. Сегодня не успел. Зато я смог связаться с профессором МакГонагалл.

Я ждал хоть какой-нибудь реакции на свои слова. Но зря. Снейп, конечно, не представляет, как это было сложно сделать. Каминная сеть с Хогвартсом не связывает. Моя сова захандрила, я ее долго уговаривал лететь. А ответ она мне не принесла. Я уже думал аппарировать в Хогсмид (ой, как я не люблю это делать!), но профессор МакГонагалл сама появилась у меня. Ради этого она подключила свой камин к общей сети! Я был поражен, что мои слова «Это очень важно! возымели такое действие. Но рассказывать все это Снейпу — только лишнюю насмешку получить. То, что он молчит и не торопит меня, уже достижение.

— Профессор сказала, что вы член Ордена Феникса.

Я вопросительно посмотрел на Снейпа. Он в ответ скривился, недовольно посмотрел в окно. Там Минервы МакГонагалл не было. И мой пациент так же недовольно перевел глаза на меня:

— ЭТО она могла бы и не говорить. Может память вам стереть?

— Что? — возмутился я от всей души, — Мне стереть память? Вы что, с ума сошли?

Снейп склонил голову набок и приподнял одну бровь:

— Вы вчера меня об этом спрашивали. Повторяетесь, Лонгботтом.

— А если и повторяюсь? У нас тут на этаже психов хватает. А я все сложные случаи консультирую. В основном памятью и занимаюсь. Возвращаю ее. А вы… — слова, вызванные обидой, выскакивали сами собой, и получалось, что я хвалюсь.

Зря я так. Сразу почувствовал, как мне жарко. Покраснел, не иначе… После этой вспышки осталось только дождаться вопроса: и кто из нас псих ненормальный? Ясно ведь, что ничего он мне стереть не сможет, и чего я разошелся?

Но когда я поднял глаза на профессора — в его лице ни насмешки, ни обычной язвительности я не заметил. Он спокойно ждал, что я скажу еще.

— Профессор МакГонагалл хотела сама с вами поговорить, но сюда мне ее не провести. Пока вы под следствием… — я покачал головой.

— Понятно, ничего она не передала? — Снейпа мои объяснения не интересовали.

— Вот письмо, — я вынул из кармана записку.

Я отошел к столу, пока Снейп читал. Отворачиваться не стал и видел, как досада и злость исказили его лицо. Закончив читать, он сжал губы. Видно было, что он сдерживает вскипевшее раздражение.

— Можно было все это и короче написать: Орден помочь не может, пока не залижут раны, — яда в его голосе хватило бы на приличных размеров серпентарий.

— Но ведь всем известно, что в победе над Сами-Знаете-Кем Орден Феникса сыграл главную роль. Наверняка, у них большие потери. А после гибели директора…

Мое заступничество вызвало кривую ухмылку профессора:

— Мистер Лонгботтом, я это и сам понимаю, — оборвал он меня. — И то, что мне придется возвращаться в Азкабан — тоже. Сейчас им не до меня. Вот был бы я гриффиндорцем — другое дело. Заберите, — Снейп протянул мне развернутый пергамент.

Не буду я его читать. Я к чужим письмам не так отношусь, как он вероятно думает.

Но записку я все же взял и в карман убрал. Он прав, такие письма оставлять без присмотра нельзя.

Снейп откинулся на подушку, а потом и вовсе отвернулся к стене. Мне дали ясно понять, что видеть ни меня, ни кого бы то ни было из Гриффиндора, не желают.

— Завтра я свяжусь с Уизли. Может, удастся добраться до Гарри, — я разговаривал с упрямым затылком профессора, — И еще… Я смогу вас задержать в больнице, не сомневайтесь.

Снейп резко развернулся, бедная кровать жалобно скрипнула.

— Как? Вы же слышали, я аврорам очень нужен.

— А вы будете постоянно спать… Пока я не введу вам нужное средство… А введу я его только на своем дежурстве. Поэтому аврорам от вас проку не будет ни в Азкабане, ни в любом другом месте. Не хотелось бы это применять… Но если придется — у меня все готово… Есть такая микстура, но экспериментальная, — уверенности мне не хватило, хотя я изо всех сил старался.

— Вы хотите, чтобы я пил Ваше зелье? О, боже! — Снейп так натурально застонал, что я не сомневался: он притворяется.

— Я никому не скажу, — пообещал я ему.

Один глаз открылся и уставился на меня.

— Лонгботтом, зачем вам это? Если даже моя организация отступилась от меня, что вы сможете сделать? Если это обычное гриффиндорское упрямство, я вам не помощник.

— Вы опять спрашиваете: зачем? Повторяетесь, профессор! — я снова подошел к нему. — Я вам уже говорил зачем. Могу повторить… — А, была не была! — …если до вас так ТУГО доходит.

Снейп сверкнул глазами, а я уселся на стул. Эта пикировка мне очень понравилась. Если бы стал обдумывать свои слова, у меня бы ничего не получилось. Но я говорил то, что мне так давно хотелось ему сказать.

— У меня есть еще одно желание — самому увидеть, как вы будете пить мое зелье. Ради этого я рискну.

— Отравить хотите? — уточнил профессор, — Я бы все же предпочел дементоров. У этих ребят больше жалости. Да и привык я к ним.

Видимо все мои фантазии так и останутся фантазиями. Проснись, Невилл, ведь это же Снейп! Самый мерзкий из людей, которых я встречал в своей жизни.

— Может, вы не к дементорам привыкли, а к другим заключенным. Сейчас весь ваш факультет в Азкабане. Столько заключенных, и преимущественно все — ваши бывшие ученики. Как же они там без декана обойдутся?

Мой выпад попал в цель. Он напрягся и еще больше побледнел. А у меня шевельнулась совесть. Постоянное напряжение, в котором я находился все это время, сыграло со мной неприятную шутку. Бить ниже пояса я не привык. Нужно бы извиниться. Но пока я искал слова, Снейп заговорил первым:

— Мистер Лонгботтом… Ах нет, как же я забыл? Доктор Лонгботтом! — Снейп растягивал мое имя в своих лучших традициях, — передайте, пожалуйста, следователю, что я здоров и могу вернуться в тюрьму.

Вот ведь! Не сказал ни одного оскорбительного слова, но сколько же презрения было в его голосе!

— Или я должен сам обратиться к аврору? Где там мой стражник?

Он резко спустил ноги на пол. Но ему мешал встать я: мой стул был слишком близко придвинут к кровати. Профессор попытался встать, чтобы немедленно уйти и больше никогда меня не видеть. Видимо, я сейчас был для него похуже дементоров. Те могли лишить его только магии, а я покушался на святое — на его самолюбие! Но… эффектный уход не состоялся, вместо этого мы оказались сидящими нос к носу. А голосу моей совести стал вторить тихий шепоток привычного страха. Вслед за ним появилось почти непреодолимое желание сжаться и стать меньше ростом. Был бы сейчас в классе — запаниковал. Но мы же не в классе… И вообще, что такого я сказал? Я решительно задвинул свое малодушие подальше. Не буду отодвигаться! Если он захочет, пусть попробует меня спихнуть со стула.